вы, ваше благородие, говорите. Люди оболгали. Герасима не жалко, с молодости он себе такую дорогу нарисовал.

– Вот документ, прочтите! Читайте, чтобы у вас не было сомнений – с этими словами, сыщик подошел к приказчику ближе и предъявил ему письмо.

Тот начал медленно читать, чем больше он погружался в чтение, тем больше лицо его начинало выражать смятение. Фёдор вдруг всхлипнул. На глазах появились слезы. Он вдруг упал на колени и на коленях начал двигаться в сторону сыщика.

– Оболгали, не был я там! Оболгали, зачем не знаю. Не знаю никакого приказчика из Курска. Зачем мне какой-то фосфор, для чего? Его и продать то некому. Ваше благородие, не дайте погибнуть! Только жить начал!

– Вставай, хватит Ваньку валять! Вашего брата знаю хорошо. У нас в Москве и не то еще умеют, не того насмотришься. Собирайся. Задерживаю на четырнадцать дней, для проведения дознания. Подозреваешься в подготовке убийства приказчика купца Титова, – жестко и требовательно сказал сыщик, умолчав что разрешения на задержание ещё не было.

Не выпуская из вида Федора, Евграф и Пётр, проследили как он собрал все необходимое. Отдал распоряжение помощнику. Потом вышли из лавки, сели в ландо. Задержанного сыщик посадил рядом с собой и дал команду ехать к Одоевским воротам. У задержанного изменилось лицо, когда он услышал куда держит путь. Он внимательно посмотрел на спутников. Не найдя ответа на лицах, решил спросить: «Разве не в участок следуем, ваше благородие. Зачем нам Одоевские ворота? Там участка нет».

– Милейший, кроме убийства старшего приказчика, я подозреваю вас в военных преступлениях! Потому, и к Одоевским воротам, там гауптвахта! Сегодня и завтра там посидите! Потом мы поговорим, может, по сговорчивее станете. Там сыро, мокро, это позволит осмыслить все грехи. Если честно расскажите правду, тогда подумаю о создании для вас лучших условий.

– Нечего рассказывать, оболгали! – опять запричитал Фёдор.

– Всё, хватит! Надоел! Завтра поговорим! – сердито заявил сыщик.

Вначале прибыли на оружейный завод. Евграф остался с задержанным. После слов сыщика, Федор всю дорогу молчал, видимо обдумывая свою судьбу. Петр поднялся к генералу, но находился у него недолго. Вернулся с распоряжением к штабс-капитану Мишкину. В документе было изложено требование поместить задержанного, и не допускать к нему посторонних. Исключение составляли титулярные советники Тулин и Брежнёв. Прибыв на гауптвахту, предъявили распоряжение генерала. Начальник караула, увидев печать и подпись генерала, беспрекословно принял задержанного в камеру. Обещал «глаз не сводить» и доложить штабс-капитану в кратчайшие сроки. Он в скорости ожидался с проверкой.

– Пётр Владимирович! Прошу вас, отдайте указание, чтобы никаких продуктов от родственников и близких не передавали. Направьте немного денег на закупку снеди для задержанного, за счет завода.

– Обязательно! Евграф Михайлович, обязательно!

Поместив задержанного на гауптвахту, вернулись в правление. Унтер-офицер Кудинов ждал перед кабинетом Петра. Поздоровались, прошли в кабинет.

– Прошу присядьте и начинайте докладывать о результатах, – предложил Тулин.

– Доложить особо нечего, ваше благородие. Все кладбища проверили. Захоронения или старые, или разрешённые. Подозрений не вызывают. Опушки леса прочесали, следов тоже нет. Труп как в воду канул. Предлагаю собрать рыбаков да осмотреть возле оружейной слободы все доступные болота. На лодках и плотах по ним походить, у берегов поискать. Если команду дадите, так с сегодняшнего дня и начну.

– Спасибо, Павел Фёдорович, спасибо! Достаточно поисков. Незачем учеников школы отрывать от занятий. Нет больше необходимости в этом. Думаю, завтра или послезавтра мы многое узнаем. У нас есть задержанный. Я надеюсь, что он кое-что расскажет.

– Что вы говорите, ваше благородие. Вам с Петром Владимировичем поймать преступников удалось? Кто это, прошу поделитесь! Это те, кто на вас нападал в Оружейной слободе или те, кто приказчика убили? – с волненьем и интересом задал вопрос Кудинов.

– Нет, мой друг, завтра все узнаем! Обещаю, что в скорости что-то расскажу. Поверьте, ваше отношение к долгу не останется без награды. Не держу более.

– Хороший служака, побольше бы таких. Только вот откуда он про убитого приказчика узнал? Хотя, ничего странного, город маленький, возможно, сплетни ходят вовсю! Прошло достаточно времени. – сказал Евграф, после того как унтер-офицер вышел из кабинета.

– Что будем делать дальше? – спросил Петр.

– Что дальше? Дальше остается только ждать! Вы же знаете, что Струков обещал скорого прибытия курьера. Задержанный пусть посидит, подумает. Думаю, что завтра мы его навестим. Мне кажется, он станет сговорчивее. Надо искать сестру Фремовых. Возможно, она что-то знает? Торгового молодца и торговых мальчиков опрашивать, на мой взгляд, пока бессмысленно, но хорошо бы обыскать дом Платинина и его самого допросить.

– По допросу и обыску дома купца надо заручиться чьей-то поддержкой. Он купец второй гильдии, скандал может быть большой. Предлагаю немного подождать. Вначале надо обсудить это с Муратовым.

– Полностью согласен, но пока не время. Сегодня обсуждать не будем. Помните, граф, вы мне хотели рассказать свою историю? Не время ли сейчас, пока будем следовать к Муратову?

Глава 21 Граф и графиня Брежнёвы

По дороге к генералу Муратову, Петр, собравшись с мыслями, начал рассказывать о своей жизни: «Мой прадедушка являлся незаконно рождённым ребёнком, появившемся на свет от взаимной любви двух знаменитых для России государственных особ. Его назвали Алексеем. Чтобы избежать молвы и преследования, любящая мать была вынуждена отдать маленького ребёнка на воспитание в семью своего камердинера. В ней ребенок долгое время воспитывался совместно с родными детьми верного слуги. Камердинер был очень предан. Когда рождался Алексей он поджог свой дом, чтобы отвлечь нелюбимого и опостылевшего мужа от родов, так как всему обществу было известно, что супруг очень любил наблюдать за пожарами. За свою преданность он был щедро вознаграждён. В дальнейшем стал бригадиром и владельцем тысячи душ крестьян. Умер в чине тайного советника, а его дочери были фрейлинами императрицы. В дальнейшем Алексея воспитывал Иван Иванович Бецкой, будущий президент императорской академии художеств. Что самое интересное, тоже внебрачный сын, только генерала-фельдмаршала, князя Трубецкого, соратника Петра Первого. Фамилия Бецкой была сокращенной от фамилии отца – Трубецкой. Кстати, Иван Иванович инициатор основания Смольного института».

– Таких тайн никогда не знал. И ничего о них не слышал! – удивлённо сказал Тулин.

– Слушайте дальше, ещё не то услышите. В тысячу семьсот семидесятых годах, Алексею Григорьевичу присвоена фамилия Бобринский. В дальнейшем, в 1782-м году Алексей Григорьевич, после окончания сухопутного кадетского корпуса в Санкт-Петербурге получил звание поручика армии. После выпуска из кадетского корпуса, совместно с лучшими выпускниками, отправился в путешествие по России и за границу. В начале объехал большое количество городов Российской империи. Затем посетил Вену, Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь, Женеву. После возвращения в Россию, был поселён в Лифляндии, одной из Прибалтийских губерний Российской империи, на берегу Рижского залива Балтийского моря. Где приобрёл замок для постоянного проживания. Через некоторое время сочетался браком с урождённой баронессой Унгерн-Штернберг из остзейских немцев. Она была дочерью коменданта Ревельской крепости. В 1796 году Алексею был пожалован графский титул. Закончил службу генерал-майором, удалившись от суеты в свое имение в Богородицк. В отставке занимался сельским хозяйством, периодически навещал Санкт-Петербург и замок в Лифляндии. Похоронен Алексей Григорьевич в семейном склепе в Бобриках. У Алексея Григорьевича от счастливого брака было четверо детей. Не буду утомлять ваше внимание длительным рассказом о них. Все прожили достойно и с пользой для отечества. Старшего сына назвали Алексей Алексеевич Бобринский. Дед рано ушел в отставку и занялся сельским хозяйством и развитием сахарной промышленности. Он построил пять сахарных заводов, один из которых в селе Михайловском в Тульской губернии. Занимался добычей угля с земель своего имения в Бобриках и поставкой его в Пруссию. В браке родилось трое мальчиков, одним из которых является мой отец – граф Владимир Алексеевич Бобринский. Вы еще не запутались? – спросил Пётр.

– Напротив! Это очень интересно! Продолжайте.

Пётр улыбнулся и продолжил: «Мой отец, граф